Однажды кто-то ей сказал: "Ты, наверное, жизнерадостный человек." Она удивилась: "Откуда такие выводы? Ты ведь меня совсем не знаешь." Кто-то пояснил: "Если у человека уголки губ в спокойном состоянии направлены вверх, значит, он жизнерадостный." Она посмотрела в зеркало. И правда. А что? Она никогда об этом не задумывалась, но теперь с помощью кого-то обнаружила в себе жизнерадостность. Да-да. Это так. Она и правда умела радоваться жизни что бы ни случалось.
С тех пор прошло лет десять. Сегодня она невзначай взглянула в зеркало и застыла, разглядывая свое лицо. Веки красные и мокрые. Под глазами, которые раньше называли красивыми, серые тени. А что с ее губами? С уголками губ? Они не только не смотрели сейчас вверх, они как будто были зачеркнуты наискось хоть слегка обозначившимися, но всё же складочками, продолжавшими уголки губ разочарованно вниз. Да и сами губы оказались какими-то размытыми, бесформенными, ненужными... Она стала лихорадочно вызывать жизнерадостность, вытягивать веселую довольную улыбку, но та получалась деланной, театральной какой-то, противной. Даже ухмыльнуться грустно не получалось — становилось тошно. Захотелось плакать. Теперь ей это удавалось не так легко, как тогда, когда она умела радоваться жизни. Теперь ей от слёз не становилось легче. Теперь слёзы как будто скапливались в уголках губ и настойчиво тянули их вниз, вымывая остатки жизнерадостности и оставляя лишь навязчивый соленый привкус.
Она была неприятна сама себе.